Инженер-испытатель, разрабатывавший космическую технику, рассказал о большой цене выхода в открытый космос
«Мы ничего не можем тебе сказать. Лети, потом сам все нам расскажешь…» — так напутствовал перед выходом в открытый космос Алексея Леонова главный конструктор ОКБ-1 Сергей Королев. И Леонов рассказал: как оказался практически «без рук» в открытом космосе, как раздуло его скафандр и он еле-еле втиснулся в шлюзовой отсек… В целом, за тот полет случилось 7(!) непредвиденных аварий. В связи с 60-летним юбилеем первого выхода в открытый космос, который мы отмечаем 18 марта, мы вспомнили рассказ о нем главного инженера РКК «Энергия» Григория Халова и побеседовали с бывшим ведущим инженером-испытателем космической техники Евгением Лохиным.
Для начала – некоторые исторические детали, предшествовавшие первому выходу человека в открытый космос. Началось все с газетной статьи в западной прессе о готовящемся проекте американцев «Аджена» — полете капсулы с космонавтом на борту. Достигнув орбиты, американец должен был открыть люк, впервые выглянуть через него в открытый космос и закрыть обратно. На дворе тогда стояла весна 1963 года. Руководство СССР приняло решение не уступать пальму первенства в космосе и пошло дальше. Как рассказывал мне в свое время бывший главный инженер ОКБ-1 Григорий Халов, Сергей Павлович Королев срочно приказал ему свернуть текущую работу и приступить к созданию макета нового корабля с новым элементом – шлюзовым отсеком. Замысел был в том, чтобы не просто выглянуть, «понюхать космос» и закрыть «окно», а выйти в него! Времени было дано мало, и, естественно, не обошлось без ошибок, переделок и жуткой нервотрепки, главный инженер даже «попадал под С.П.», то есть, в немилость к Сергею Павловичу. Задача и вправду была почти невыполнимой: ведь кабину корабля «Восход-2» создавали на базе пустого «шарика» кабины гагаринского «Востока». В пространстве, рассчитанном на одного, надо было разместить двоих — Алексея Леонова и командира экипажа Павла Беляева — да еще расчистить от аппаратуры место для выхода в шлюзовой отсек. Инженеры справились, но, естественно, многих вещей учесть просто не могли, поскольку никто не мог тогда предусмотреть с какими трудностями столкнется в открытом космосе человек.
Правда, еще до полета Леонов оказался на волосок от гибели. По словам Халова, во время репетиции выхода «в космос» через люк на заводе «Звезда» Леонов облачился в настоящий скафандр, «наддулся» (ему закачали воздух внутрь, чтобы было чем дышать во время кратковременного эксперимента). Затем шланг вентиляционного агрегата отсоединили, и Алексей Архипович начал имитировать выход в космос. Все жутко волновались, молились, чтобы не застрял, но вскоре все вздохнули с облегчением: Леонов без проблем прошел через отверстие люка. Его усадили на стул и… с этой секунды о нем забыли. Лишь случайно кто-то из ликующей братии бросил взгляд на задыхающегося без воздуха Леонова, что его и спасло.
Борьба за жизнь в открытом космосе
Как проходил его выход в бездну, – это произошло на втором витке полета, через 1,5 часа после старта, – описано много раз. Напомню лишь, что кроме восторженных впечатлений от вида родной планеты, у Леонова возникли в космосе серьезные проблемы. От глубокого вакуума деформировался его скафандр, и в результате ему было очень неудобно двигать конечностями. Потом, еле попав в шлюзовой отсек диаметром 1,2 метра, он с огромным трудом смог развернуться, смотать и закрепить на скафандре пятиметровый фал. Официально время, проведенное за бортом «Востока-2», составило 12 минут. Однако сам Алексей Архипович в разговоре со мной говорил, что на самом деле пробыл в космосе 23 минуты 41 секунду, с учетом пребывания в разгерметизированном шлюзовом отсеке.
Дальше последовал более детальный разбор полета. В ЦУПе поняли, что ошиблись, не оснастив внутреннее пространство шлюза удобными поручнями и внешнюю поверхность корабля — приспособлениями для крепления.
«Трудно было держаться только за счет рук, – рассказывал как-то в интервью «МК» Алексей Леонов. – Вот кто нам мешал сразу сделать на выходном люке две петли, как на лыжах, чтобы ноги туда вставить и работать?! Я эту проблему почувствовал, когда снял кинокамеру, закрепленную на краю люка. Моя правая рука оказалась занята ею, так что все остальные операции мне пришлось делать одной левой».
Работа над ошибками
– Алексей Архипович тренировался перед выходом в открытый космос в «летающей лаборатории» (в самолете «ЛЛТу-104», который летает по параболе Кеплера, создавая внутри невесомость – Авт.), но почему-то тогда никто не обратил внимания
на проблему нехватки крепежей, поручней, ручек всевозможных. В первую очередь космонавт за бортом – рукоходец. Он перемещается вдоль корабля при помощи рук. Но если надо выполнить какую-то работу, он закрепляет ноги на специальной площадке-якоре и освобождает руки. Алексей Архипович дал нам видение, как надо правильно организовывать работу космонавта за бортом. Эти испытания поручили группе технического обеспечения летных испытаний под руководством Владимира Аксёнова, впоследствии летчика-космонавта, дважды Героя Советского Союза. В эту группу входил и я вместе с Альбертом Кустовым, Виктором Свириным и другими специалистами.
Руководство приняло решение, что по ВКД (внекорабельной деятельности) необходимо сначала проводить испытания, а потом тренировать экипажи. В этой парадигме все и происходит до настоящего времени. Раньше выходы в космос отрабатывали в летающей лаборатории на «ЛЛТу-104», потом на «Ил-76». К примеру, космонавты Алексей Елисеев и Владимир Шаталов, которые осуществляли первую стыковку в космосе и переход из одного корабля в другой, тренировались делать это именно в летающей лаборатории.
– Невесомость там, действительно, длится всего 25 секунд, и за это время космонавт успевал пройти только 3 метра, держась за поручень.
– Поначалу считалось, что водная среда не очень подходит для имитации условий невесомости, поскольку может оказывать лишнее давление. Но потом космонавт Виталий Севастьянов поехал в Америку, на него надели скафандр и опустили в гидросреду, которая там раньше, чем у нас, стала использоваться для тренировок. Вернувшись, он сказал, что она вполне может заменить кратковременные «горки» летающей лаборатории.
Первые погружения в гидроаналоге космического скафандра «Орлан» в воду для отработки внекорабельной деятельности были опробованы у нас в 1977-м году. Сначала они проходили в обычном плавательном бассейне в Центре подготовки космонавтов, а после была построена специальная гидролаборатория. В начале марта исполнилось 45 лет со дня введения ее в строй. В отличие от американцев, у которых гидролаборатория прямоугольная, у нас она – цилиндрическая, сделанная по заказу на предприятии, где делают нефтеналивные емкости, диаметром 23 метра, высотой – 12 метров. Внутри – платформа, которая на цепях поднимается и опускается, на ней – полноразмерные макеты станций и кораблей.
– Наша удобней. Причем именно за счет того, что в ней есть мобильная платформа, позволяющая комфортно производить различные работы с макетами. Такой системы нет ни у американцев, ни у европейцев. Не зря же китайцы подсмотрели ее у нас и создали у себя точно такую же.
-Да, следующие корабли летали уже с поручнями. Сначала они были у нас круглыми в сечении, но космонавтам они показались неудобными, – сделали квадратными. За них цепляются космонавты, как альпинисты, с помощью специальных карабинов. Сначала у каждого было по одному карабину, потом ввели по два, для страховки, на случай, если забыл пристегнуть один.
Справка «МК». Единственным известным ЧП, когда космонавт не пристегнулся страховочными тросами и начал отдаляться от космической станции считается случай с одним из российских членов экипажа. Случилось это на исходе шестого часа работы на внешней стороне МКС. Пристегивая один из карабинов, он не убедился в его прочной фиксации и стал отстегивать второй. Одной рукой это сделать не получилось, он начал отцеплять карабин двумя руками… Отцепил, и в этот момент понял, что начинает по инерции удаляться от своего космического дома. К счастью, он вовремя это понял и успел зацепиться ногой за подвернувшийся выступ. Потом и напарник подоспел на помощь.
– Точно не могу сказать, вроде, у них есть страховочный тросик, который они не отстегивают.
-Да, в спецконтейнере, который они берут с собой в открытый космос, почти все инструменты отличаются от земных: всевозможные зажимы, резаки, молотки выполнены специально, чтобы они легко ложились в наддутую перчатку скафандра. А молоток к тому же еще и полый внутри.
-Чтобы в невесомости он не отскакивал сильно во время работы. Во внутрь у него насыпана обыкновенная дробь. В момент удара, когда он только собирается отлетать, масса дроби подлетает и таким образом оказывает противодействие.
-Перчатки для работы в открытом космосе раньше были очень неудобными. Представьте, каждый палец там – это настоящая аэробалка (оболочка, наполненная газом – Авт.) и попробуйте такую сжать. Это все равно, что каждый раз одним пальцем преодолевать сопротивление туго надутого шарика. Но в обновленных скафандрах «Орлан-МКС» перчатки сделаны по новейшим лекалам, снижающим нагрузку на кисти.
– Добавлю про новейшие скафандры, один из которых был доставлен на станцию в этом месяце. Кроме повышенной надежности, они оснащены цветным дисплеем, автоматической системой терморегулирования, которая напоминает климат-контроль в автомобиле.
Она представляет собой тонкий комбинезон с системой пронизанных сквозь ткань трубочек, по которым течет вода. Специалисты НПП «Звезда» сделали ее таким образом, что она способна учитывать уровень нагрузки космонавтов, их собственную температуру, количество потребляемого кислорода и выделяемого углекислого газа.
Кроме всего прочего, у космонавта в открытом космосе есть дополнительный помощник. Это грузовая стрела, которая выдвигается как удочка и перемещает космонавта, к примеру, со станции на корабль, или с одного модуля на другой.
– Да, этот «мотоцикл», который назывался «Средством перемещения космонавтов» (СПК) даже побывал в космосе в 1990 году, его поручили испытать Александру Сереброву и Александру Викторенко.
Это было такое устройство с мини-двигателями, на котором космонавты отлетали от станции на расстояние до 45 метров, вращались на 360 градусов, а потом возвращались обратно. В обоих случаях у космонавтов была страховка — они были прикреплены к станции специальным тросом-лебедкой.
-Для облета станции, к сожалению, нет задач, хотя СПК мог стать хорошим средством для спасения космонавтов.
–Выход в открытый космос начался на втором витке. Леонов в скафандре перебрался в шлюзовую камеру (ШК). В это время корабль находился над Египтом.
– В 11:34 Леонов выплыл в безвоздушное пространство. В этот момент Павел Беляев передал сообщение в эфир: «Человек вышел в космическое пространство! Человек вышел в космическое пространство! Находится в свободном плавании!».
– Пять раз Леонов удалялся от корабля и возвращался к нему с помощью 5-метрового фала.
– Выход в открытый космос закончился во время пролёта корабля над Якутией. Возвращение в шлюзовую камеру было осложнено сильно раздутым скафандром.
– Только после того, как Леонов снизил давление кислорода внутри скафандра, он смог войти в шлюзовую камеру головой вперед.
– В 11.48 был закрыт люк шлюзовой камеры.
– Вскоре после закрытия люка корабля экипаж заметил нарастание парциального давления кислорода в кабине, что создало угрозу взрыва.
– Шлюзовая камера по команде командира корабля была отстрелена, но её отстрел повлиял на автоматическую стабилизацию полёта, вышла из строя система ориентации, что привело к большой угловой скорости вращения корабля в двух плоскостях, корабль делал полный оборот в течение 20—22 секунд.
– Посадка корабля «Восход-2» должна была состояться после 17 витков в автоматическом режиме в расчётной точке в районе Кустаная, но автоматика отказала. Экипажу была дана команда сажать корабль вручную на 18-м или 22-м витке.
– Спускаемый аппарат приземлился 19 марта в 12:02 по московскому времени примерно в 70 км западнее Соликамска и 180 км к северу от Перми, в заснеженной тайге.